Мертвая хватка - Страница 47

В таможенном зале пусто. Подметил двухстороннее зеркало над прилавками из нержавеющей стали, прошел мимо последнего магазинчика дьюти-фри, вышел в зал ожидания, в море внимательных настороженных лиц встречающих, выстроившихся стеной с табличками, где написаны фамилии встречаемых. По привычке сканировал лица, отмечая каждое, но не увидел ни одного знакомого, которое было бы обращено прямо на него, ничего подозрительного.

Добрался до конторы проката машин «Авис» в аэровокзале. Служащая проверила заказ.

— Небольшой седан темного цвета с автоматической коробкой передач, мистер Робертсон?

— Да. — Можно подделать хорошее английское произношение.

— Усовершенствованную модель не желаете?

— Если б желал, заказал бы, — равнодушно ответил он.

Женщина протянула бланк на подпись, переписала данные из водительских прав, вернула вместе с конвертом, на котором крупным черным шрифтом проставлен регистрационный номер.

— Все в порядке. Ключи в конверте. Вернете в целости и сохранности?

Зуб пожал плечами. Если в ближайшие дни дела пойдут по плану, как всегда бывает, компания свою машину больше не увидит. Он не возвращает взятое напрокат.

42

Когда нет продвижения, первоначальная энергия бригады, расследующей любое новое тяжкое преступление, быстро испаряется. Рой Грейс всегда считает своей главной задачей как старшего следователя заставлять команду работать сосредоточенно и активно. Внушать сотрудникам, что дело движется.

И действительно, если не принимать предусмотрительных быстрых решений, следствие неминуемо выдыхается. Идет слишком медленно с точки зрения крупных шишек из Мэллинг-Хаус, которые не любят прессу, связаны обязательствами перед обществом и пугаются нависающей над ними тени криминальной статистики. Идет слишком медленно и с точки зрения родственников жертв. Дни стремительно складываются в недели, недели растягиваются в месяцы. Иногда месяцы превращаются в годы.

Однажды одного из любимых героев Роя, Артура Конан Дойля, спросили, почему он, получив медицинское образование, начал писать детективные рассказы, и тот ответил, что любой хороший врачебный диагноз основан на точном выявлении и разумной оценке мельчайших деталей — разве не это необходимо хорошему детективу?

Рой в который раз глубоко задумался над этими словами, сидя в понедельник на утреннем инструктаже. Пятый день следствия. 8:30. За окном сырое серое утро. В душе ощущение безнадежности. Общее настроение выразил Норман Поттинг.

— Он просто гнида, этот Ивен Прис. Тупой как бревно. Мы имеем дело не с умником, а с идиотом, который живет в грязи на самом дне генетического болота. Козявки у меня в носу умнее.

Белла Мой с отвращением сморщилась.

— Спасибо, Норман. Что именно ты хочешь сказать?

— То, что хотел сказать, Белла, — ответил сержант. — Он не такой умный, чтобы долго прятаться. Его обязательно кто-то накроет, если к тому времени не поспеет полиция. Сотня кусков в награду — у гада никаких шансов.

— Значит, по-твоему, можно сидеть и ждать, не беспокоиться насчет расследования? — поднажала она.

Поттинг указал на белую доску, в центре которой крупными красными буквами написано имя Ивена Приса, обведено кружком, рядом наклеены тюремные фотографии. На них молодой человек с худым, узким лицом. Короткие торчащие волосы, хмуро обвисшие губы, как у ревущего осла, в одном ухе золотое колечко. От кружка с именем тянутся разнообразные линии к другим фамилиям — членов семьи, друзей, известных подельников, знакомых.

— Один из них знает, где Прис. Он поблизости, в городе, помяните мое слово.

Грейс кивнул. У таких, как Прис, вряд ли найдутся контакты за пределами мирка мелких преступников, существующего внутри Брайтона и Хоува. Скорее всего, тем его горизонт и ограничивается. Поэтому еще досаднее, что слизняк уже пять дней никому не попадается на глаза.

В отпечатанных помощницей по организационным вопросам заметках пока намечены четыре линии следствия.

1. Ивен Прис — родные, друзья, контакты, подельники.

2. Поиски фургона — свидетели, камеры наблюдения.

3. Боковое зеркало «форда-транзит».

4. Тюрьма Форд — связь с пунктом 1.

Рой взглянул на белую доску, на родственные и общественные связи Приса, на кунью, худую до истощения физиономию. Имел с ним раньше дело, когда служил два года в оперативной бригаде, прежде чем перейти в управление. Прис подобен многим, кто рос без отца в убогом доме, безалаберная мать никогда им не занималась. Помнится, как Грейс зашел к ней после ареста четырнадцатилетнего Ивена за угнанную и брошенную после веселой поездки машину. Помнится, как она открыла дверь с самокруткой в зубах. «Чего вы от меня хотите? Я иду в бинго играть».

Он обратился к усталому с виду констеблю Дэвису:

— Есть что-нибудь, Алек?

— Да, шеф. — Констебль зевнул. — Простите, всю ночь записи с камер просматривал. Есть несколько кадров, возможно нашего фургона. По времени совпадает.

— Номер где-нибудь схвачен?

Констебль покачал головой:

— Нет, но на некоторых кадрах отчетливо видно, что боковое зеркало отсутствует. Первый снят на пересечении Карлтон-Террас и Олд-Шорэм-Роуд, машина направляется к западу. В том же направлении шла и дальше, судя по камере на Олд-Шорэм-Роуд и Бенфилд. То же самое на камерах на Трафальгар-Роуд и Эпплшем. На последнем кадре едет на юг к Саутвику.

— Водителя не видно? — спросил Гленн Брэнсон.

— Видно, — кивнул Дэвис, — только нечетко, опознать невозможно. Я передал Крису Хиверу в фотолабораторию, может, удастся укрупнить.